Автор: Сергей Иванов , Редактор 13 нояб. 2019 г., 04:44
Мы уже посмотрели фильм «Ford против Ferrari». Многое там не так, как было в реальности – а о многом создатели блокбастера, к сожалению, умолчали. Рассказываем об одном из наиболее эпичных «Ле-Манов» в истории более подробно и (нам так кажется) более красочно.
Это третья часть нашего рассказа о том, как компания Ford пыталась покорить гонку «24 часа Ле-Мана» – ранее мы уже рассказывали, почему руководитель концерна Генри Форд II решил бросить вызов Ferrari и как на свет появился автомобиль Ford GT40. В этой части описываются события, которым уделена львиная доля фильма «Ford против Ferrari». И если вы изначально не в курсе того, как проходила и чем закончилась гонка 1966 года – будет много спойлеров. Так что, решайте сами, читать ли этот материал до похода в кино…
За первые полтора года своего существования автомобиль Ford GT40 – гордость крупнейшего американского автоконцерна – на территории непосредственно Соединенных Штатов оказывался всего дважды. Первый раз – на помпезной презентации на Манхэттене, прошедшей в апреле 1963 года, через считанные часы после завершения сборки первого экземпляра. Второй – летом 1964-го. Странного вида человек сделал несколько кругов по одному из аэродромов в Калифорнии, вылез из-за руля и сказал одно-единственное слово: «Дерьмо».
GT40 создавался, чтобы отобрать у марки Ferrari победу на культовой гонке в Ле-Мане – однако первый блин вышел комом. Точнее, пожаром, двумя отказами коробки передач и общей нездоровой обстановкой в команде. Отношения между многими ключевыми сотрудниками проекта успели испортиться еще по ходу создания машины, проходившего в условиях тотального цейтнота. В результате, к примеру, Эрик Бродли (напомним, что GT40 по сути стал эволюцией его творения по имени Lola Mk. 6) сразу после провального «Ле-Мана» сделал Форду ручкой – хотя изначально подписал контракт на два года.
Но может быть, все дело в европейском подходе к делу? Ведь чуть ли не все руководители проекта были англичанами – даже Рой Лунн, которого Ford прислал из Детройта координировать процесс. Похоже, пора было подключать стопроцентных американцев.
Кобра вместо куриц
Судьба Кэрролла Шелби, сына обычного техасского почтальона, складывалась своеобразно: она обретала определенную упорядоченность только в связи с быстрыми машинами. Попытки найти себя в более приземленных занятиях заканчивались неудачно. Когда Шелби взялся разводить кур, эпидемия в считанные недели сгубила все поголовье. Бизнес по сдаче в аренду самосвалов вылетел в трубу. О семейной жизни техасца красноречиво свидетельствует количество заключенных Шелби браков – семь.
Кэрролл Шелби и актриса Джен Харрисон
Фото: Motorsport Images
Зато с гонками и спорткарами получалось если не все, то очень многое. На соляных полях Бонневиля американец установил полтора десятка рекордов. В Европе выступал за заводские команды Maserati и Aston Martin, в составе последней одержав победу в Ле-Мане. Даже когда дала о себе знать болезнь сердца, техасец какое-то время продолжал выступать – только теперь надо было не забыть перед выездом на трассу положить под язык таблетку нитроглицерина.
Потом талантливый гонщик превратился в не менее талантливого инженера и предпринимателя. Инженер придумал объединить легкое шасси британского спорткара AC Ace с мощным американским мотором – и получилась всемирно известная теперь Cobra. А предприниматель смог продать эту идею марке Ford, буквально очаровав легендарного менеджера Ли Якокку. Тому импонировало, как Шелби строит из себя магната, хотя остро нуждается в деньгах на развитие своего бизнеса. Как Шелби покрикивает даже во время переговоров в тихих офисах – привычка, сложившаяся за годы работы под рев моторов. Как Шелби делает вид, что душой болеет за Ford в сражении с Chevrolet – хотя наверняка хоть сейчас переметнулся бы на другую сторону, гарантируй ему General Motors бюджет побольше.
Спустя буквально несколько лет название Cobra стало в Америке настолько знаменитым, что даже в чартах появилась песня Hey Little Cobra, записанная группой Rip Chords. Дорожную версию заказывали себе известные спортсмены и актеры. На американских гоночных трассах машины наносили ранее непобедимым Chevrolet Corvette одно поражение за другим. А на первом для Ford Ле-Мане именно купе Cobra позволило американцам сохранить лицо: в то время как все три прототипа GT40 сошли, автомобиль команды Шелби стал лучшим в категории GT. И что было еще важнее – впервые за пять лет отобрал первое место в этом классе у марки Ferrari. Теперь Кэрролл должен был принести Ford победу в абсолютном зачете.
Второй блин Ford еще хуже первого
Впрочем, команда Шелби тоже не обходилась без европейцев. Самым запоминающимся из которых был Кен Майлс – водитель-испытатель, обкатывавший построенные Шелби машины и участвовавший на них в гонках (эпизод фильма о том, как Майлс оказался на мели, выдуман сценаристами – Кен к тому времени несколько лет был у Шелби на нормальной зарплате). Сложно сказать, что сильнее всего выделяло этого парня: характерный акцент выходца из Бирмингема – или привычка говорить сквозь зубы; не сразу и не всем понятный юмор – или любовь к чаю; талант пилота и механика – или боевой опыт, полученный командиром танкового экипажа Кеном Майлсом во время боев в Нормандии.
Кен Майлс в боксах Shelby American
Фото: Ford Motor Company
Англичанин не был лишен шарма, но и недоброжелателей наживал без труда. Даже в наиболее благожелательных по отношению к пилоту газетных статьях можно найти пассажи вроде такого: «Признаемся честно: не раз были ситуации, когда доброе слово о Кене Майлсе можно было услышать только от самого Кена Майлса». Именно англичанин был тем странного вида человеком, о котором шла речь в самом начале статьи и который охарактеризовал фордовский спорткар так кратко и емко.
Генри II прислал в помощь Шелби и Майлсу специалистов своего аэрокосмического подразделения – в эпоху битвы за покорение Луны в империи Ford было и такое. Инженеры запихнули на переднее кресло здоровенный ящик с электроникой, фактически впервые использовав для настройки гоночной машины компьютерный анализ данных. Только таким образом удалось диагностировать нехватку воздуха в подкапотном пространстве: двигатель не только мог перегреться (напомним, в Ле-Мане у одной из машин оплавились топливные шланги), но и плохо дышал.
Оптимизировав воздушные потоки, удалось добиться отдачи в 450 л.с. Но и этого показалось мало – достаточно быстро появилась идея заменить «маленький» 4,7-литровый V8 на новый, 7-литровый. Ford как раз начал ставить этот двигатель на топ-версии своих моделей – и специалисты по рекламе хотели с помощью гонок объяснить покупателю, почему за него стоит переплачивать. В результате было принято решение параллельно работать над двумя версиями машины, чтобы в следующем году выставить в Ле-Мане обе.
Американцы не забыли, что две из трех машин на гонке 1964 года сошли с трассы из-за поломок коробок передач. Причем Шелби понимал, что на версии с 7-литровым мотором нагрузки на трансмиссию и тормоза (из-за увеличившейся массы) будут еще больше. В итоге для машин с 4,7-литровыми моторами подобрали новую пятиступку ZF, а для двигателей объемом семь литров собрали четырехступенчатую, американской марки Kar-Kraft с шестернями от коробки, ставившейся на седаны Ford Galaxie. Правда, эта коробка была готова в самый последний момент и не успела пройти полного цикла испытаний…
Обычно ход гонки в Ле-Мане никак не описать в одном абзаце: когда шесть десятков машин мчатся на пределе в течение суток, ярких эпизодов и неожиданных сюжетных поворотов случается предостаточно. Но в 1965-м все было сравнительно просто: из 6-ти стартовавших GT40 ни один не смог продержаться на трассе и 7-ми часов. У более мощных версий ломались новые, недоработанные коробки, а у проверенных, казалось бы, 4,7-литровых V8 одна за другой прогорали прокладки головок блока. И все это – в прямом эфире: «Ле-Ман» впервые транслировало американское телевидение.
Ford против Ferrari в одном кадре: Ferrari 365 P2 экипажа Пайпер-Бонье и Ford Фила Хилла и Криса Эймона сражаются на гонке 1965 года
Фото: Motorsport Images
Стоит сказать, что гонка того года, проходившая в жаркую погоду, вообще была непростой. До финиша добрались 14 машин – против 24-х год назад. В частности, оба заводских спортпрототипа Ferrari сошли из-за неисправностей коробок передач. Выиграли в результате Йохен Риндт и Мастен Грегори, на машине которых еще в самом начале гонки отключилась половина цилиндров – из-за чего экипаж сразу отстал от лидеров на полчаса. Более того, легенда утверждает, что из-за сильного отставания по темпу от заводских прототипов ни один из пилотов не особо хотел продолжать участие в гонке. Но и терять гонорар гонщикам не улыбалось. Поэтому оба якобы ехали на ушах с целью как можно быстрее доломать машину.
Одним словом, когда «два этих маньяка», как позже назвал пилотов Жаки Икс, поднялись на вершину пьедестала, для многих это стало очередным доказательством непредсказуемости «Ле-Мана». Однако Генри Форда II все эти тонкости мало волновали. Для него было важно, что на первой строчке протокола опять (уже в шестой раз подряд!) была Ferrari. И вскоре Шелби и некоторые другие ключевые участники проекта GT40 получили открытки с изображением трассы в Ле-Мане и короткой надписью: «Лучше б вам выиграть. Генри Форд».
Момент истины
На следующий год Кен Майлс из странного человека превратился в очень странного. Он день за днем и неделю за неделей тестировал GT40 на калифорнийской базе команды Шелби. Нелюдимый, забывавший побриться и не особо хорошо пахнущий, он часами не вылезал из-за руля, чтобы получить идеальную, лишенную недостатков машину. Причем улучшал не только прототип, но и собственный пилотаж, сживаясь с автомобилем в одно целое.
Лидирующая группа на первом круге гонки 1965 года
Фото: Motorsport Images
Вместе с Майлсом Шелби доводил до ума коробку. Шестерни от седана оказались недостаточно прочными, и Кэрролл подобрал усиленные от пикапов Ford. Дошла очередь и до тормозов. Специально для GT40 были созданы новые вентилируемые диски, но и они на торможении в конце прямой Мюльсан накалялись до 1 500 градусов. Поэтому особенно важным было решение, до которого из участников «Ле-Мана» к тому моменту никто не додумался и которое разработал Фил Ремингтон, один из старых сотрудников Шелби.
Если конкуренты регулярно меняли только колодки и вынуждены были думать об износе дисков, придуманная Ремингтоном двухточечная система фиксации суппортов (которая по сей день используется на серийных машинах) позволяла менять и сами диски. Причем тратя на эту операцию всего минуту. GT40 были мощны и быстры, но и тормоза позволяли отыграть у Ferrari немало ценных секунд.
Впрочем, Шелби и Майлс теперь соревновались не только с итальянцами. Форд решил разложить яйца по разным корзинам, наняв для выступления в Ле-Мане еще две команды – Holman-Moody, ранее добившуюся немалых успехов в NASCAR, и британскую Alan Mann. И кстати, похоже, что Генри Второй добился своего: Шелби был взбешен, что его пытаются мотивировать таким образом – и в то же самое время лез из кожи вон, чтобы не проиграть другим выступавшим на Ford коллективам. Майлс не отставал: на официальных тестах в Ле-Мане он разложил две машины за день – практически повторив историю двухлетней давности. И еще сюрприз: для восстановления машин у заводской команды, участвующей в гонках на выносливость третий год, не оказалось нужных запчастей – одному из механиков пришлось на ушах за рулем фургона лететь в Женеву, чтобы забрать их с базы одного из клиентских коллективов.
«Ле-Ман» 1966 года должен был стать моментом истины чуть ли не для всех вовлеченных в проект GT40. Для Шелби на кону стояло продолжение сотрудничества с Ford. Менеджеры же самого Ford начали сомневаться, стоит ли продолжать возиться с гоночной программой в целом. Годом раньше адвокат Ральф Найдер опубликовал книгу «Опасен на любой скорости», где фактически обвинил американскую автоиндустрию в стимулировании продаж мощных автомобилей и повышении смертности на дорогах. На фоне развернувшейся дискуссии о безопасности реклама своих машин с помощью успехов на гонках выглядела уже не очень логично. Не исключено, что уход из гонок стал бы наилучшим выходом. Но уход побежденным – наоборот, представлял собой худший из возможных вариантов.
Автомобиль Кена Майлса и Денни Хьюма на гонке 1966 года
Фото: Rainer W. Schlegelmilch
Поэтому перед гонкой в команде Шелби царила прямо-таки армейская дисциплина. Пилотам выдали целый набор инструкций. Не поднимать обороты выше 6 200. Застегивать ремни на пит-лейне – а не на прямой Мюльсан, как привыкли многие. При прочих равных соблюдать порядок, сложившийся по результатам квалификации. И никакой борьбы друг с другом.
Когда речь заходила о последнем пункте, непроницаемое лицо Майлса вызывало у менеджеров особое беспокойство. Весной Кен привел свой экипаж к победе в «12 часах Себринга», отказавшись послушаться указаний из боксов. Весь последний отрезок Майлс ехал на полную – и в итоге выиграл, когда на последнем круге лидировавший GT40 под управлением Герни остановился из-за поломки мотора. Нельзя сказать, что Майлс был каким-то образом виноват в сходе товарища по команде (оба выступали за Shelby American) – ведь Герни к моменту схода лидировал с преимуществом в круг и вряд ли так уж насиловал двигатель. Однако осадочек, конечно, остался.
Сложно удивляться тому, что Майлс, вложивший массу сил в доводку GT40, так сильно хотел выигрывать. Но и безотносительно событий последних лет жажда победы у англичанина зашкаливала. «Он свою бабушку обойдет в гонке за едой», – говорили про Кена соперники. И это была злая шутка.
Ferrari 330 P3 Педро Родригеса и Ричи Гинтера (№ 27) вышла в лидеры только во время вечернего дождя. Как только тот начал стихать, Ford без особых проблем снова вышли вперед. Позже красные машины стали страдать от перегрева – и, к примеру, машина № 27 не добралась даже до экватора гонки
Фото: Motorsport Images
Беспокоились менеджеры не зря. Уже к первому повороту машина Майлса была повреждена – не могла нормально закрыться водительская дверь. Кто-то говорит, что на старте автомобиль англичанина зацепил другой Ford, кто-то – что, прыгая в машину, Кен не успел нагнуть голову, и легкая дверца, ударив его по шлему, деформировалась.
Чем рисковал в такой ситуации пилот, в том же году на тестах перед Ле-Маном узнал Джеки Стюарт: «Дверь распахнулась на прямой, когда скорость была далеко за триста – и машина почти сразу начала отрываться от земли! К счастью, через считанные секунды дверь просто оторвало потоком воздуха – и морда с размаху снова опустилась на асфальт. На скорости под триста! Машина как-то удержалась на дороге, но это было чистым везением».
В конце первого круга Майлс подъехал к боксам, а после двухминутного ремонта вернулся на трассу последним. И пожалуй, в полной мере желание Кена победить проявилось только после этой заминки. Ford под номером 1 пошел в прорыв, буквально расшвыривая машины младших классов – при обгонах в конце главной прямой разница в скорости порой превышала 100 км/ч! Проезжая мимо главной трибуны, Кен раз за разом обновлял рекорд круга: средняя скорость росла на глазах – 225, 227, 228 км/ч! Это казалось невероятным: к концу первого часа Майлс был уже 3-м, уступая лишь Герни и Макларену.
Макларен тоже приехал не отбывать номер: каждая победа новозеландца делала рекламу не только Ford, но и пока мало кому известной компании Bruce McLaren Motor Racing. Однако дела в гонке складывались не слишком гладко. Так как личным спонсором Брюса и его напарника Криса Эймона была шинная марка Firestone, GT40 под номером 2 был обут именно в такие покрышки – в то время как остальные машины Шелби ехали на Goodyear. После своего стартового отрезка Макларен оценил состояние шин – и понял, что на Firestone с отслаивающимся протектором далеко не уехать. Еще ни разу не выигрывавший в Ле-Мане новозеландец повторно осматривает резину, перекидывается парой слов с Шелби, снова разглядывает покрышки – и решается. Эймона зазывают на внеплановый пит-стоп. До старта напарники договорились не особо гнать лошадей в начале гонки – но теперь, когда на смене колес потеряна пара минут, Макларен по ходу пит-стопа заглядывает в машину и говорит Эймону: Go like hell! – то есть «Гони как черт!»
Брюс Макларен
Фото: Motorsport Images
Загадка последнего метра
Скорость болидов Ford была впечатляющей, но о гарантированной победе речи все-таки не было. 7-литровые моторы сжирали за каждые 100 км почти 40 литров гоночного бензина и позволяли в конце прямой Мюльсан развивать больше чем 350 км/ч. Ferrari были медленнее, но 4-литровый V12 – первый двигатель марки с впрыском вместо карбюраторов – расходовал гораздо меньше топлива, что позволяло красным машинам реже заправляться. К тому же, машинам Ford раньше потребовалась замена тормозных колодок – а зарядивший еще до заката дождь заставлял гонщиков быть осторожнее и нивелировал преимущество американцев в скорости.
Впрочем, кто-то был осторожнее – а Майлс мчал на все деньги. Даже когда на стартовой прямой ему несколько раз показали табличку с требованием сбросить скорость, англичанин под дождем проезжал круг примерно за 3 минуты 40 секунд – всего на 10 секунд медленнее, чем по сухой трассе. Если бы на приборной панели машины Кена в тот день стоял измеритель уровня риска, этот прибор зашкалило бы раз и навсегда. К полуночи Майлс отыграл все потерянное на первом круге и вышел на первое место – но находившийся в голове пелотона с самого старта экипаж Герни и Джерри Гранта не отставал, то и дело перехватывая лидерство.
Не собирался сдаваться и Макларен – проинструктировав напарника «гнать как черт», он и сам следовал этому совету. Это год назад Брюс и Кен были заодно, так как ехали в одном экипаже. Теперь же каждый был сам за себя. Это в обычной жизни Брюс был настоящим джентльменом с безукоризненными манерами и мягким человеком, притягивавшим к себе людей – когда же на кону стояла первая победа в Ле-Мане, он не собирался щадить ни соперников, ни сокомандников. Шелби и куратор гоночной программы Ford Лео Биби укрылись от шквала в коридоре пит-билдинга. Им оставалось только ждать. Как метко заметил один из членов команды, оба были похожи на отцов у двери операционного отделения в детской больнице.
Но на этот раз всю переменчивость характера «Ле-Мана» прочувствовал на себе противник. Около полуночи в знаменитых «эксах» не удержал на асфальте свой заводской прототип Ferrari 330 P3 Жан Гише – победитель гонки 1964 года, когда первый блин вышел для Ford пожаром и двумя сломанными коробками. Возвращаясь на трассу, француз помешал одному из пилотов Porsche – и немецкий автомобиль врезался в отбойники. Уворачиваясь от него, столкнулись еще две машины – а в них на полном ходу влетела вторая Ferrari 330 P3.
Машина Макларена и Эймона проезжает мимо обломков Ferrari 330 P3 экипажа Скарфиотти-Паркс
Фото: Rainer W. Schlegelmilch
Выбывший из гонки красный автомобиль не был самым быстрым, но эта авария стала своего рода прелюдией к окончательному разгрому. 330 P3 выглядели просто завораживающе, но начали сыпаться. Самая быстрая из красных машин (экипажа Педро Родригеса и Ричи Гинтера) сошла из-за поломки коробки передач глубокой ночью. Не добрался до финиша и Гише, вышедший целым из спровоцированного им завала: ближе к утру последняя из красных красавиц остановилась с отказавшим двигателем.
Пелотон теперь возглавляли сразу шесть Ford GT40, но напряжение в боксах не спадало. Ведь к этому моменту еще семь GT40 сошли. И речь шла отнюдь не только о немолодых машинах, принадлежащих частным командам – в списке оказались четыре из пяти прототипов, выставленных Holman-Moody и Alan Mann Racing. Шелби толком не знал, что делать: провал конкурентов радовал – но не захватит ли эпидемия поломок и болиды Shelby American? У боксов (ведь пит-волла тогда в Ле-Мане не было) опять появились таблички, призывавшие первую тройку сбросить ход.
И пилоты опять не послушались. Майлс и Макларен закусили удила, а у лидировавшего к утру Герни уже не оставалось выбора. Американец прекрасно помнил, что чувствуешь при отказе мотора за считанные метры до финиша. Но сбросить темп и наблюдать, как товарищи по команде уезжают вперед, Дэн не мог. В конце концов, он был впереди не только из-за неприятностей других. Понимая, каким нагрузкам подвергаются тормоза, Герни и его напарник Джери Грант по-своему поступали в конце прямой Мюльсан: на скорости в 340 км/ч бросали газ – и до 270 замедлялись за счет сопротивления воздуха и торможения двигателем. И только потом пускали в дело тормоза. Благодаря этому американцы смогли сберечь диски и колодки, и на машине № 3 тормоза пришлось менять на один раз меньше, чем на двух других автомобилях Shelby American. Но все это пошло прахом, когда в девять утра из-за течи в системе охлаждения перегрелся мотор.
Спустя 20 лет после боев в Нормандии Майлс, похоже, выигрывал во Франции главную битву своей жизни. В феврале он выиграл в Дайтоне, в марте – в Себринге, а теперь шел первым в Ле-Мане. Макларен еще находился в одном круге с лидером, но все-таки прилично отставал – его наступательный порыв явно иссяк. Последняя оставшаяся в гонке машина Holman-Moody шла третьей и проигрывала паре автомобилей Shelby American больше десяти кругов.
Идея выстроить три машины бок о бок, чтобы они вместе пересекли финишную черту, пришла в голову Лео Биби. Судьи не возражали, а Генри Второго идея привела в восторг. Перед началом последнего отрезка Шелби рассказал о плане гонщикам: Майлсу это позерство не понравилось, но в шаге от триумфа он согласился выполнить требование команды. Поравнявшись, три машины ехали к финишной черте…
Однако это делало победителем гонки Макларена. Обычно судьи присуждали победу тому, кто очевидно первым пересекал финишную линию. В случае сомнений предполагалось высчитать дистанцию, которую машины проехали ровно за 24 часа: для этого надо было умножить длину круга на количество полных кругов, а потом прибавить к получившемуся расстояние, которое автомобиль успевал проехать на последнем круге – до того момента, пока часы не покажут ровно 14:00. Как это делали в 1966-м, по появления GPS? Высчитывали среднюю скорость предпоследнего круга и умножали на нее количество минут или секунд, оставшихся до 14:00 в момент ухода на последний круг.
Майлс и Макларен поравнялись друг с другом еще за пару кругов до финиша и ушли на последний круг практически одновременно. Из-за этого все подсчеты судей выдавали одинаковое время для обоих экипажей. Но был нюанс. Макларен квалифицировался хуже Майлса, и в момент начала гонки машина № 2 стояла на стартовой прямой примерно на 10 метров позади машины № 1. Эти 10 метров прибавлялись к результату Макларена и Эймона, что делало пройденную их экипажем дистанцию больше, чем в случае с экипажем Майлса и Денни Хьюма.
До 1966 года победитель гонки каждый раз был очевиден, и эти малоизвестные пункты никогда не применяли. А пытаясь разобраться в том, кто из пилотов и сотрудников Shelby American знал или не знал о таком необычном правиле, можно написать статью подлиннее этой. Существуют разные версии, и ни одна из них не считается даже основной.
Многие утверждают, что Майлс чуть ли не до начала награждения был уверен в победе. К примеру, он взял на борт и повез к подиуму напарника Дэнни Хьюма. Однако это ничего не доказывает: тогда так поступали не только победители
Фото: Motorsport Images
…поравнявшись, три машины ехали к финишной черте – и в последний момент Макларен нажал на педаль газа посильнее. Одни говорят, Брюс хотел сделать все наверняка, раз уж была такая возможность. Мало ли какие правила эти французы вспомнят и что потом насчитают: когда ты первым пересек линию, победу отобрать гораздо сложнее. Но тут же находятся утверждения, что судья с клетчатым флагом стоял чуть дальше линии хронометража – на которой и был зафиксирован фотофиниш, потребовавший всех этих сложных подсчетов…
Знал ли Майлс (не раз говоривший по ходу гонки механикам, что не собирается становиться вторым) обо всех этих нюансах – пожалуй, главная загадка. Возможно, он бы уверен, что победитель определяется по положению на трассе ровно через 24 часа после старта – а пересечение финишной линии считал протокольным событием. С другой стороны, цитируют фразу из интервью Кена вскоре после победы: «Я работаю на Ford. И если Ford скажет прыгнуть на машине в озеро – пожалуй, придется это сделать». А еще есть свидетельства, что Лео Биби считал Макларена, а не странноватого Майлса более подходящим на роль победителя. Опять же, стоит вспомнить, что новозеландец активно обкатывал первые прототипы GT40 еще в 1963 году, когда Майлса еще и близко не было…
Одним словом, триумф компании Ford, команды Shelby American, Генри Второго и Кэрролла Шелби обернулся тяжелым и наиболее обидным поражением для человека, который в течение двух лет делал из GT40 идеальную машину. В наши годы такому гонщику можно сказать, что будет следующий год – но в 60-е до этого следующего года еще надо было дожить. У Кена Майлса не получилось: через два месяца после триумфально-скандального «фотофиниша» англичанин погиб в аварии на трассе в Риверсайде. Во время тестов очередной версии GT40.
Неловкий подиум: слева с цветами – Макларен, третий слева – Хьюм, в пальто – Майлс, крайний справа – Эймон
Фото: Rainer W. Schlegelmilch
На этой временной отметке сюжет «Ford против Ferrari» заканчивается. Но история гоночного проекта Ford и автомобиля Ford GT40 была еще очень далека от завершения! Впереди еще мега-авария с участием сразу трех американских машин, изобретение процедуры обливания шампанским (да, известна даже конкретная гонка) и легендарный «Ле-Ман»1969 года, где машина по имени Старушка под управлением гонщика-красавчика противостояла противнику не менее грозному, чем Ferrari. Все это – в следующей статье цикла.
А еще можно посмотреть получасовой обзор той самой гонки 1966 года на видеоплатформе «Моторспорт ТВ».
Источник: ru.motorsport.com
